Уникум (Язык мой - враг мой) - Страница 24

- Ах да! Крупы, сахар и тушенка. Но не могла же я запихнуть паспорт в пакет с крупой!

- Ты так думаешь? - скептически спросил Марк. - Я бы на твоем месте не был так уверен. Куда ты положила продукты? В общую кучу?

- Кажется, да.

Мы бросились к соседней палатке, в которой обитали Леша и Прошка. Она была самой просторной, поэтому накануне все продукты сложили туда. Вывалив все из сумок прямо на пол палатки, мы лихорадочно перебрали пакеты с крупой, банки с тушенкой, пачки с чаем, сахаром и солью. Паспорта не было. Отчаявшись, я стала рассматривать пакеты с крупой на просвет, а Леша даже вскрыл несколько непрозрачных кульков. Марк бросил на нас выразительный взгляд и вылез из палатки. Мы с Лешей продолжали ворошить пакеты. За этим занятием и застал нас освободившийся Прошка. Не знаю, о чем он подумал, когда увидел нас, истерично роющихся в груде сваленных как попало продуктов.

- Как вы себя чувствуете? - осторожно осведомился он.

Мы, как по команде, подняли головы.

- Что?

- Вы помните, какой сегодня день? А число?

Мы встревоженно переглянулись.

- Ну хотя бы год помните? - умоляюще произнес Прошка.

- Ты чего это? - подозрительно спросил Леша.

Прошка испуганно попятился.

"Все, приплыли, - пронеслось у меня в голове. - Один спекся".

- Прошенька, успокойся, - ласково попросила я, выбираясь из палатки. Может, тебе полежать немного, отдохнуть? Или покушать?

Такое предложение из моих уст, вероятно, окончательно убедило Прошку, что дело плохо. Он рванулся было к Марку, но того уже взяли в оборот представители власти. Тогда Прошка резвой рысью совершил круг по поляне и ринулся в заросли ежевики. Меня охватила паника. Я окликнула Лешу, и мы осторожно двинулись в ту же сторону. Где-то в гуще колючих кустов раздался жалобный крик. Я знаками показала Леше, что надо обойти заросли с другой стороны. Следовало схватить несчастного, пока он не успел натворить ничего худого. Леша, поняв мой замысел, двинулся в обход. Прошка заметил его маневр и резво выпрыгнул из кустов. В это время к палатке подошли представители закона и Марк.

- Что у вас происходит? - поинтересовался толстяк майор.

Мы с Лешей молчали, не сводя тревожных взглядов с Прошки. Прошка тоже молчал, затравленно поглядывая на нас. Я обернулась. Представители закона демонстрировали полное непонимание ситуации. Глаза Марка подозрительно блестели.

- Сколько вас можно ждать? - неожиданно рассвирепел майор. - Вы что думаете, у меня других дел нет?!

- Извините. - Я на секунду забыла о Прошке. - У меня паспорт куда-то подевался. Никак не можем найти.

Прошкино лицо внезапно просветлело.

- Что ж ты раньше не сказала?! Твой паспорт у меня. Ты после таможенников вышла из вагона, а паспорт на столе остался. Я его и прибрал. Думал потом отдать, но забыл.

Меня охватило невыразимое облегчение - не столько из-за нашедшегося паспорта, сколько от мысли, что не придется сдавать Прошку в ближайший психушник. Прошка, все еще настороженно поглядывая на нас с Лешей, обогнул всю компанию и скрылся в своей палатке. Через несколько секунд он протянул мне паспорт. Одарив его выразительным взглядом, я передала паспорт майору. Марк покрутил пальцем у виска.

Записав наши паспортные данные, милиционеры объявили, что уходят. Славки и Татьяна, все это время сидевшие в сторонке, тоже засобирались.

- Вы властям про утренний скандал рассказали? - спросила я, когда мы остались одни.

- А зачем? - удивился Леша. - Они же не спрашивали.

- Меня спрашивали, почему я утром на гору полезла.

- И ты сказала?! - ужаснулся Прошка.

Марк закатил глаза.

- Нет, а теперь сомневаюсь, правильно ли поступила. Если Нинка очнется в том же настроении, в каком приходила, она им все выложит, да еще от себя чего-нибудь добавит. Тогда мое молчание будет выглядеть более чем подозрительно. У этого толстяка наверняка появятся новые вопросы. Пока что он уверен, что нас с Мироном связывала нежная дружба. Настолько уверен, что даже не спросил, а в каких, собственно, отношениях мы находились с покойным. Вас, часом, не спрашивал?

- Нет. - Марк устало покачал головой. - Да и зачем ему это? Понятно же, что произошел несчастный случай.

- Ну не скажи! - не согласилась я. - Нам, может, и понятно, поскольку мы все давно друг друга знаем и любое другое предположение выглядит собачьей чушью. А сыщик, он по природе своей обязан подозревать худшее. Вот увидишь, если Нинка разоткровенничается, - а я не вижу причин, почему она должна молчать, - нам всем предстоят веселенькие деньки.

- Ерунда, - сказал Леша. - Ну, допустим, допросят нас повторно и выяснят, что не все питали к Мирону дружеские чувства. Дальше-то что?

- Не знаю, - ответила я. - Мне как-то до сих пор не приходилось общаться с милиционерами, подозревающими меня в убийстве. Могу предположить только, что вряд ли они небрежно махнут ручкой и скажут: "А, ладно, чего девушку допросами мучить? Пускай живет себе спокойно".

- Что ты все каркаешь, Варька? - рассердился Прошка. - Тебе что, мало неприятностей? Ну с какой стати Нинке рассказывать о сегодняшнем скандале? Роль в нем она играла отнюдь не благовидную. Зачем ей выставлять себя в невыгодном свете? А что до ваших отношений с Мироном, то и дураку ясно: не было у тебя серьезной причины желать его смерти. Неприязнь - еще не повод для убийства.

- Ты так думаешь? А вот Татьяна убеждена в обратном. Она выразила удивление по поводу того, что не меня нашли сегодня утром с проломленным черепом.

- Ты сейчас действительно до проломленного черепа договоришься, - пообещал Прошка. - Кончай дурака валять.